В общем, да. Йо принимал в виде жертв лишь чужие эмоциональные всплески. Любой направленности, но только мощные, и чем сильнее — тем лучше. Домашний скандал? Прекрасно. Пытка врага? Великолепно. Банальные постельные утехи? Тоже сойдет. Главное, чтобы это было не тупое утоление похоти в борделе, а нечто более искреннее и утонченное. Ну и, конечно, требовалось непосредственно перед действом произнести ключ-фразу, посвящая последующий всплеск эмоций Угрюмому Йо.

И вот, близилось утро, а мы всё никак не могли решить, какие эмоции использовать для принесения в жертву. Вариантов было накидано множество. Первое время мы склонялись к тому, чтобы развязать ссору на пустом месте, быстро набросав друг другу на бумажке список собственных болевых точек. И вроде бы нормальный вариант, но, черт побери, вот наговорим мы сейчас друг другу… всякого, пусть даже понимая, что это для дела было сказано, и извинимся сразу после. Но осадочек-то останется! А нам еще путешествовать бок о бок долго, да и вообще… А если чересчур сдерживать себя, чтобы не оскорбить напарника — то и нормального всплеска эмоций не будет, и смысла от жертвы тоже. А пройти по той тонкой грани, чтобы и эмоций испытать достаточно, и при этом не наговорить друг другу лишнего… сложно, сложно.

Впрочем, в итоге мы отложили этот вариант как запасной. В какой-то момент я хлопнул себя по лбу и сказал:

— Слушай, а чего мы страдаем? У меня мизерное Сродство, Йо всё равно не сможет дать мне задания. Так что нам нужно обеспечить всплеск эмоций только тебе. А это гораздо проще.

— В каком это смысле? — нехорошо прищурилась Диомеда, ощущая какой-то подвох.

— Вспомни, в какой боевой раж ты входишь каждый раз, когда спарринги чересчур затягиваются, — я ткнул в неё пальцем, встав с топчана. — Так что всё, что нам нужно — обеспечить тебе эту боевую ярость. Мне кажется, для Йо этого будет более чем достаточно.

Напарница невразумительно хмыкнула, но в итоге кивнула и тоже встала с топчана. Достала было из браслета тренировочные мечи, но потом оглядела комнату и поморщилась:

— Комната маловата. На мечах не подерешься.

— Значит, врукопашную, — пожал плечами я, и встал в стойку. Усмехнулся и поманил её ладонью. — Так даже лучше, сама знаешь.

Диомеда тяжело вздохнула. О, она знала.

Обычно спарринги без оружия мы проводили редко и больше со скуки, когда холодное оружие совсем уж надоедало.

Во-первых, потому что рукопашный бой в принципе был весьма малопопулярным направлением развития, особенно после этапа Заклинателя. Ведь для успешного применения таких искусств в реальном бою надо потерять всё своё оружие, исчерпать все запасы Ци, да еще и встретиться с вторым таким же неудачником в полном одиночестве посреди голой степи. И к тому же у вас должны оказаться примерно равные физические параметры — иначе это всё заведомо бессмысленно. Энтузиасты, конечно, находились, куда без них. Но абсолютное большинство искусством боя без оружия не особо заморачивалось… только вот базу всё же изучало. Ведь кое-какая польза от него всё равно имелась — гармоничное развитие физических кондиций в детстве, вплетение элементов боевых искусств в бой на холодном оружии… в общем, большинство аристократов пусть не особо глубоко, но всё же обучали детей рукопашному бою. У бедных слоёв населения тоже имелась мотивация для изучения — наличие соответствующего базового Навыка у Системы и, соответственно, возможность срубить немного деньжат на его изучении.

И это была вторая причина, почему мы редко спарринговались в таком формате. Разница в изначальных подходах при обучении в детстве. Если то, чему меня учил дед, походило на банальную, пусть и слегка облагороженную, уличную драку (да и дотянул я лишь до второй звезды Гранита), то стиль Диомеды можно было назвать реальным искусством — с плавными, четкими, выверенными движениями, за которыми стояли поколения мастеров-энтузиастов, разрабатывающих схемы ударов и боя в целом.

Но, несмотря на огромную пропасть между нашими стилями (а ещё между ступенями навыков — из своего дома Диомеда уходила, лишь немного не дотянув до Меди в Безоружном Бое), в основном мы бились практически на равных. Неловкость и дилетантство своих движений я компенсировал превосходством в физических кондициях… что дико бесило девушку. Точнее, её приводили в исступление как раз мои движения, их… несовершенство. Не раз она срывалась посреди боя, останавливалась и начинала яростно объяснять, что я сейчас сделал что-то абсолютно неправильно, и почему последний удар нужно было проводить по-другому (и вообще, никогда-никогда, НИКОГДА больше не бить именно так).

В общем, судя по всему — идеальный вариант, чтобы вывести напарницу на эмоции.

Сейчас и проверим.

Хрусть!

Диомеда не успела полностью остановить удар, от которого я уклонился в последний момент, и на излёте приласкала кулаком каменную стену. Впрочем, кажется, еле слышно хрустнул именно камень, а вовсе не её рука. По крайней мере, напарница лишь слегка поморщилась от боли и отпрыгнула назад.

Мы кружили по небольшой комнатке, обмениваясь ударами, уже добрых минут десять — и девушка всё еще не выказывала ни единого признака боевой ярости. Морщилась при виде некоторых моих движений — да. Порывалась пару раз их поправить — не без этого. Но эмоций для жертвы явно было маловато.

Возможно, дело было в необычном месте для боя: тесная комнатушка не позволяла толком развернуться, да еще вдобавок мы старались не издавать лишних звуков, чтобы не тревожить Ангора и других возможных соседей. В итоге со стороны наш бой смотрелся несколько сюрреалистично: спустя некоторое время нам стало тесно на небольшом пятачке пола и мы начали использовать топчаны и даже стены — на наших скоростях спокойно можно было повторять что-то наподобие трюков из Матрицы, без проблем пробегая несколько шагов по стене, чтобы в конце оттолкнуться и оказаться за спиной противника. Скорее всего, для Диомеды это всё тоже выглядело очень странно — едва слышно пыхтя, два подростка скачут по комнате, бегают по стенам и обмениваются молниеносными ударами. И всё это в полной тишине. Босые ноги и сверхчеловеческая ловкость позволяли свести побочный шум к минимуму.

— Нет, так не пойдет, — я остановился и вздохнул. — Что не так, Ди?

— Всё так, — пробурчала напарница, отведя взгляд.

— Угу. Только вот ты словно сонная, ни капли ярости. Ты не забыла, зачем мы это всё затеяли?

— Не забыла. Но мне непривычно сдерживать голос. Ощущаю, будто это всё какая-то постановка. А ещё между нами вырос разрыв в характеристиках… снова. Я уже практически тебя не достаю, это кажется бессмыслицей.

Я в некоторой задумчивости почесал нос. А ведь и правда, если вспомнить обычные спарринги Диомеды, то она любила… гм… поорать. Рявкнуть в ухо противнику, чтобы на долю секунды его отвлечь. Бросить крепкое словцо во время неудачного удара или финта. И, наоборот, издать победный клич во время удачного. А тут, выходит, сдерживает себя изо всех сил. Неудивительно, что при таком напряжении она не может раскрепоститься.

Да и про разрыв правда. За весь спарринг она ни разу по мне не попала в полную силу, максимум — вскользь. А вот мне пару раз пришлось в последний момент сдерживать удар. На всякий случай.

— Понятно. Ладно, давай по-другому.

И, прежде чем Диомеда успела среагировать, я сделал шаг вперед и поцеловал её, быстро клюнув в губы и задержавшись в таком положении. На пару мгновений она будто окаменела, широко раскрытыми глазами ошеломленно смотря на меня… а потом я почувствовал, как ноги отрываются от пола и я… лечу? Увы, полёт оказался недолгим и завершился звучным грохотом, с которым я впечатался в топчан. Последний такого надругательства над собой не выдержал, жалобно хрустнул, вмялся внутрь и нежно принял меня в свои деревянные объятья.

— ****! ЭДРИ, КАКОГО ХРЕНА!

Со стоном выпутавшись из деревянного плена, я, пошатываясь, поднялся на ноги и пробормотал: