— А меня последним спрашивали. Выбора уже не оставалось.

Из бесед Церетеуса и Диомеды Таубер

— Ваша светлость! Ваша светлость! — встревоженный голос Литта, заглушенный мощной толстой дверью, был едва слышен. Зато барабанная дробь, которую тот лихорадочно отбивал по двери, была слышна более чем прекрасно.

Церетеус Таубер вздохнул и с тоской посмотрел на мольберт с едва-едва начатой картиной. Ни секунды покоя. Впрочем, судя по интонациям в голосе помощника, случилось что-то важное, так что прерваться придется в любом случае… Легкое движение ладонью, отточенная, собственноручно составленная техника, даже в усеченном варианте состоящая из доброй тысячи символов — и масло на холсте резко высохло, кисти с палитрой очистились, бутылочки с краской заткнулись пробками… Спустя пару секунд быстрых сборов все принадлежности для рисования аккуратно поднялись в воздух и залетели в шкаф, на который указывал палец гертэна. Церетеус уселся в кресло за массивным рабочим столом и, даже не пошевелившись, одним взглядом распахнул массивную дверь кабинета:

— Заходи. Хватит шуметь. Что случилось?

Литт, молодой безусый паренек, едва перешагнувший двадцатилетний порог, быстрым шагом ворвался в кабинет и, поклонившись господину, протараторил, глядя в пол:

— Пятая рота стражи поймала диверсионный отряд Заклинателей, ваша светлость! Боевая десятка, принадлежность неизвестна. Семеро мертвы, двоих ранили, оглушили и везут в замок на допрос, один сумел уйти.

— Ушел глава отряда?

— Да, господин. Все остальные упорно прикрывали его отход. Впрочем, судя по быстрому допросу на месте, его заместитель оказался среди пленных, и он тоже должен что-то знать.

— Сколько потерь у нас?

— Двое. Еще пятеро ранены, но лекари в отряде сумели их вытащить.

— Плохо. При таком-то численном перевесе! — Церетеус недовольно закусил губу. — Какой-то чересчур мощный отряд… Когда диверсантов привезут в замок, я хочу присутствовать при допросе.

— Хорошо, ваша светлость.

— Что-то еще?

Литт замялся, явно пытаясь подобрать правильные слова. Наконец, осторожно сказал:

— До момента допроса мы не можем ничего сказать точно… но их поймали в районе Лазурного Брода.

В кабинете повисла тяжелая пауза. Церетеус прикрыл глаза, погрузившись в размышления. Литт стоял, не шевелясь и изо всех сил стараясь не издавать звуков, чтобы не мешать размышлениям господина. Последнее было сложно, потому что, спеша в кабинет его светлости, он забыл стянуть волосы в хвост, и теперь непослушные прядки лезли в глаза, вызывая невероятное желание смахнуть их вбок. Казалось бы — осторожное движение, что такого? Но, учитывая остроту органов чувств Обладателей, даже легкое движение воздуха от поднятой руки не останется незамеченным господином Церетеусом. А это может сбить его с важной мысли. И пусть правителем (да и просто, человеком) тот был справедливым, так что наказания за такую мелочь, конечно, не последует… но парень откровенно им восхищался. И даже немного превозносил. Так что, замерев соляным столпом, он терпел нарастающее неудобство не из-за страха, а из-за почтения.

Наконец, гертэн открыл глаза и поднялся из кресла.

— Что ж, подозрения, что с Бродом всё было не так просто, у нас уже были… и если они действительно виноваты в том наводнении — это переходит рамки обычных соседских трений. Поэтому допрашивать их следует с особым… пристрастием. Виновника требуется установить обязательно. Но главное — это требует ответных мер… — он тяжело вздохнул и направился к выходу из кабинета. — Собери в малом зале Алькауса, Тита, Хорианну…

Глава дружины, казначей, жена, последнее время взявшая на себя бремя общения со старостами подвластных деревень, и, по сути, управлявшая ими… кто еще? Мэр Лон’Гримма? Нет, он тут будет лишним. Основную информацию по раскладам в городе, раскинувшемся под стенами родового гнезда Тауберов, все равно знает Хорианна. А вот глава тайной службы будет нелишней. И советник, отвечающий за контакты с другими лордами. И… ладно, пока все.

— … Секурсу и Яверта, — продолжил Церетеус после едва заметной паузы. — И прикажи подать обед. Я пока прогуляюсь, поразмышляю.

— Да, ваша светлость!

— Какие мысли? — лениво ковыряя вилкой кусок мяса, спросил Церетеус, после того, как двери зала захлопнулись за слугами, и он вкратце обрисовал ситуацию.

Молчание продлилось недолго. Первым слово взял Алькаус — седой, как лунь, испещренный шрамами, но все еще крепкий вояка, по праву управлявший дружиной гертэна. Заклинатель Третьего Шага, увы, застывший перед преградой Обладателя.

— Это война, господин. Кем бы ни был виновник, но он обязан был понимать, чем ему это грозит, если история вскроется. Одно дело втихую грабить чужие обозы или устраивать засады на чужих солдат, но гражданское население в обычных междоусобицах — неприкосновенно. И даже если бы это не вскрылось… стирать наводнением подчистую целую деревню… у таких вещей цель может быть лишь одна — по максимуму подорвать наши силы перед официальным объявлением войны. Так что, как по мне, цели противника максимально ясны. Предлагаю…

— Подожди с предложениями, — поднял руку гертэн. — Я согласен с твоими мыслями, но пусть сначала выскажутся все остальные. Тит? Хорианна?

Казначей и жена по очереди мотнули головой, пропуская свою очередь высказаться — что, в целом, было резонно. Их черед настанет позже, когда появятся конкретные предложения и нужно будет решать, как их осуществить имеющимися ресурсами. Поэтому слово взял Яверт — худощавый Заклинатель с пробивающейся сединой на висках и пронзительным взглядом. Один из самых доверенных советников. Пусть к своим весьма преклонным годам по дороге Возвышения далеко он так и не ушел, но Церетеус ценил его не за силу и качество фундамента, а за острый ум.

— Ваша светлость, даже без допроса я практически уверен: во всей этой ситуации торчат уши гертэна Аус. Он единственный из соседей, кто достаточно силен, чтобы справиться с нами в случае полноценной войны. Да, есть еще Лиссер и Арташ, они тоже достаточно сильны…

— Но они, как и я, в вассалах у инарета Рокоф, — спокойно продолжил Церетеус. — Вассальная клятва, конечно, у нас достаточно свободная, трения и отдельные пакости возможны… но воевать официально между собой мы точно не сможем. Остается только Аус. Логично, но давайте подождем, пока привезут пленных — ситуация может оказаться сложнее. Возможно, диверсанты все же не виноваты в том наводнении.

Яверт кивнул и посмотрел на последнюю участницу импровизированного совета — сгорбившуюся над тарелкой тихую девушку с узким, вытянутым лицом и огромными глазами. Едва заметно дернув плечом, он невольно отвел взгляд от Секурсы. Слишком… некомфортно было смотреть. Было в ее лице что-то слегка нечеловеческое — будто когда-то давным-давно в её род затесался какой-нибудь миуц, от которого она и унаследовала эти огромные глаза. Каких только чудес в мире не бывает…

— Мои люди давно внедрены в каждый из упомянутых кланов, ваша светлость, — прошелестела Секурса, продолжая упорно сверлить взглядом тарелку. — На Аус я делала особый упор, но, как вы сами понимаете, на любые относительно высокие посты внедриться мы не можем чисто технически: любой разумный гертэн регулярно проверяет своё ближнее окружение под системными клятвами. Поэтому информации от всех этих служек и помощников немного, а вот возможностей для ответных диверсий сразу после объявления войны — более чем достаточно. Если прикажете, список возможных вариантов будет у вас на столе уже к вечеру.

— Спасибо, Секурса, — мягко улыбнулся Церетеус. — Буду рад ознакомиться с твоим списком. Даже если Аус тут не при делах. На всякий случай.

— К тому же войну можно официально объявить лишь на Малом Совете, — негромко продолжила Секурса. — У нас еще больше года до следующего. Я добавлю в список в том числе и те вещи, которые мы можем сотворить с ними за этот год.